Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2008

Сергей Гаврилов

А все хорошее и есть мечта…

Название фильма может натолкнуть на мысль, что лента посвящена исключительно событиям XXII-й Олимпиады. Но те события послужили лишь своеобразным катализатором для режиссера, который старался представить не только слепок того времени, но также отобразить на примере героев ленты, как с тех пор изменилась жизнь в России, как годы трансформируют оценку своих и чужих действий, и какие удивительные метаморфозы претерпевает ощущение уверенности в завтрашнем дне.

Ренгер ван ден Хойвель родился в Голландии в 1963 году. Киноделу учился на различных курсах в Амстердаме в 1992-1996 и 2000-2001 годах. Работая издателем, жил в Москве с 1997 по1999 годы и своими глазами увидел, что такое дефолт, и как его восприняли россияне. Пожалуй, именно тогда у Ренгера зародилось желание снять фильм об этих людях, чтобы в процессе работы над ним попытаться разгадать «ребусы и кроссворды» прошлого и настоящего России.

«Москва 1980» — дебютная работа Ренгера. Поначалу фильм назывался «Victory» («Победа»). Именно под таким названием он демонстрировался в декабре прошлого года на 8-м Тбилисском международном кинофестивале в программе «Форум европейского кино».

В команде режиссера-дебютанта оказались проверенные бойцы культурного фронта. Оператор фильма — Алишер Хамиходжаев, работавший над такими картинами, как «4» Ильи Хржановского и «Все умрут, а я останусь» Валерии Гай Германики. Музыку для «Москвы 1980» сочинил и сыграл пианист-композитор Михаил Альперин, уже давно с успехом выступающий в Западной Европе с сольными программами и в составе Moscow Art Trio (недавно мюнхенская фирма ECM выпустила очередной диск Михаила «Her First Dance»). Причем минималистские и весьма точные фортепьянные зарисовки Альперина определенно сделали эмоциональный настрой «Москвы 1980» более рельефным.

Героев фильма — шестеро. Это чемпионка XXII-й Олимпиады в беге на 100 метров Людмила Кондратьева; чемпион XXII-й Олимпиады по водному поло Михаил Иванов; создатель Театра на Таганке и его художественный руководитель Юрий Любимов; издатель и главный редактор газеты «Информпространство» Евгений Бень, который в 1980-м учился на одном из филфаков в Москве; почетный вице-президент Олимпийского комитета России Владимир Родиченко (он был начальником управления спортивных программ организационного комитета Олимпиады-80 и членом его исполнительного бюро); сотрудница туристического агентства Наталья Дикун.

Из воспоминаний каждого складывается мозаика жизни советских людей в период кульминации «брежневского застоя». Бень говорит об идеологической проработке, которой подвергали студентов накануне московской Олимпиады. Кое-кто из преподавателей «учил» студентов: «Лучше бы вы девок пользовали и пьянствовали, чем рассуждали о религиозной философии. Это было бы для вас полезнее». Иванов водит съемочную группу среди жилых корпусов в Кузьминках, где прошли его детские и юношеские годы, и рассказывает о своей хулиганской компании и о том, что его неуемную энергию удалось обратить в правильное русло при помощи секции водного поло. Кондратьева бродит по бывшей Олимпийской деревне, выдавая маленькие секреты закулисной жизни спортсменов. Дикун со стыдом вспоминает, как, запуганная предупреждениями о возможных терактах при помощи подбрасывания разных предметов, не взяла авторучку, которую ей хотел подарить интервьюировавший Наталью немецкий журналист. Родиченко сетует на то, что Олимпиаду в Москве бойкотировали десятки государств: «Спорт нельзя использовать в корыстных целях. А Джимми Картер (тогдашний президент США. — Прим. ред.) попытался использовать в своих предвыборных интересах факт введения ограниченного контингента советских войск в Афганистан». Но немного погодя в фильме идут архивные кадры — советский генерал докладывает о других «корыстных целях»: «Игры XXII-й Олимпиады явились важнейшим событием в осуществлении миролюбивой политики Коммунистической партии и правительства Советского Союза». И по воле той же партии следующие Олимпийские игры, проводившиеся в Лос-Анджелесе (США), бойкотировались СССР и большинством социалистических стран. Любимов говорит, что Олимпиадой не интересовался («У меня были свои „игры” не хуже олимпийских»), и подробно описывает обстоятельства похорон народного героя Владимира Высоцкого, скончавшегося в разгар спортивных состязаний в Москве.

Фильм вышел бы более цельным, если бы режиссер проявил жесткую волю при монтаже, сделав его более динамичным и отсеяв явно второстепенные планы (например, поиски спортивного снаряда во время беседы с Кондратьевой и обсуждение с ней места продолжения интервью, появление друга детства Иванова). И еще следовало бы отсечь некоторые малозначительные фразы и «подредактировать» Беня, рассказывающего о музыкальных вкусах советских молодежи конца 1970-х: «Мы знали, что основателем современного рока была какая-то группа The Nice, которая была еще до Beatles». На самом же деле The Nice образовалась в 1967 году — спустя несколько лет после того, как «битлы» прочно завоевали сердца меломанов всего мира.

Отрадно, что фильм «Москва 1980» не изобилует архивными кадрами. Вполне возможно, что режиссер поступил так намеренно, стараясь не придавать своей ленте излишне ностальгический оттенок и выдерживая равномерный баланс между приметами прошлого и настоящего. Интересно, что современная Москва подана в фильме в одной «тональности» с Москвой 1980-х: показаны именно те районы столицы России, где время словно замерло, а не несется сломя голову вперед.

А парадоксальность в восприятии прошлого и нынешнего России особо остро проявляется в высказывании Евгения Беня: «Несмотря на духоту, в которой мы жили, было ощущение, что рано или поздно будет движение, и что будут перемены. А сейчас этого нет. Ощущение движения и перемен случается в грандиозной стране. А в стране, которая после 1991 года умудрилась себя поставить в маргинальное положение, нет ощущения динамики, нет веры в завтрашний день». Эти слова гармонируют с приведенным в конце фильма бегущим текстом прощальной речи Бориса Ельцина накануне встречи 2000 года: «Я прошу у вас прощения за то, что многие наши общие мечты не сбылись, за то, что многое, казавшееся нам таким простым, оказалось мучительно сложным…»