Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2010

Виктор Гин

Вспоминая Евгения Клячкина

Небольшой теплоходик, заполненный студентами, отправлялся из Ленинграда в Петродворец на праздник встречи белых ночей. Громче всех веселились ребята из ЛИСИ (инженерно-строительного института): они сегодня были в центре внимания благодаря задававшему тон Жене Клячкину, хорошо известному в Ленинграде барду. Он яростно отбивал по корпусу гитары джазовый ритм и задиристо выкрикивал: «Сила по кулону Пэ на Ку, деленное на квадрат Эр!» Эти слова троекратно горланила вся студенческая братия.

А примерно года через два на концерты Евгения Клячкина уже невозможно было достать билет. Мой знакомый провел меня «черным» ходом в зал своей закрытой организации. Женя пел динамично, отчеканивая каждое слово, словно боялся, что публика не поймет чего-то. Но мы эти песни знали наизусть: «Не гляди назад, не гляди», «Сигаретой опиши колечко», «На театральной площади»… Без них не обходилась ни одна молодежная вечеринка. Я передал ему по рядам конверт со своими стихами в надежде, что он напишет песню, Но, к моему огорчению, даже не получил ответа. Женя купался в своей славе, которая росла день ото дня.

1986 год

Годы «хрущевской оттепели» сменились временами ужесточенной цензуры. Началось гонение и на бардов, и многие из них, чтобы по-прежнему зарабатывать творчеством, пошли работать в концертные организации. После некоторого раздумья и Женя Клячкин оставил свою работу инженера-проектировщика и поступил в Ленконцерт автором-исполнителем. Теперь он получил легальный статус и мог разъезжать по стране, не опасаясь запрета. Женя всегда считал себя поэтом (как и Высоцкий, Визбор, Кукин), но официальный Союз писателей его к себе не подпускал, книгу стихов издать было невозможно. И он решил вступить в Профессиональный комитет драматургов, объединявший авторов, живущих за счет своих литературных гонораров. И так вышло, что я ему дал рекомендацию для вступления в наш комитет. Мы подружились, и по моему совету Женя летом снял дачу в Усть-Нарве. Вместе с женой, красавицей Виолеттой, и маленькой дочуркой он приходил в наш двор. Вечерами мы небольшой компанией играли в «эрудит». Женя играл азартно, «перехаживать» не разрешал. Он был обидчивый, даже вспыльчивый. Помню, однажды он сказал мне и поэту Михаилу Рябинину:

– Я написал одну эстрадную песню, но не хотел бы, чтобы ее автором был Клячкин – я все же пишу в другом жанре. Какой бы мне придумать псевдоним?

– Да ясно какой: Меринов, – выпалил остроумный Миша Рябинин.

Клячкин вспыхнул, со сжатыми кулаками подался вперед, но вдруг резко остановился, оценив юмор, и рассмеялся к нашему общему облегчению…

… Похоронная процессия двинулась по солнцепеку на окраину кладбища, и люди окружили вырытую могилу таким плотным кольцом, что я даже не видел, как в нее опустили тело. Началась заупокойная молитва. У раввина не было голоса: видно, он сорвал его на своей бесперебойной работе. Для него это были обычные очередные проводы…

… Жена Клячкина, красавица Виолетта, умерла. Маленькой дочке нужна была мать, и он женился. Однажды Женя позвонил мне вечером и радостно сказал:

– У меня родился сын. Таня в роддоме, я сижу один и не с кем выпить.

Мы просидели в его квартире на Васильевском до утра. Женя пел свои новые песни, мы спорили по стихам и отдельным строчкам. Он отчаянно отстаивал написанное, но умел прислушиваться к замечаниям и вносил коррективы.

Перед отъездом в Израиль (весной 1990-го) Женя выступил в нашем комитете драматургов с прощальным концертом. Женя всегда был резким в своей принципиальности. Я уехал в Израиль осенью того же года. Женя снимал квартиру в Рамат-Гане, в самом опасном месте во время саддамовских обстрелов.

– Женя, – позвонил я ему, – переезжайте всей семьей к нам, пока обстрелы не кончатся.

Он был очень растроган. Но не переехал. И почти не звонил. Много выступал по разным городам Израиля. Потом устроился на работу в строительный отдел муниципалитета Рамат-Гана, купил в Ариеле полдома. Свое 60-летие отметил в Ленинграде (уже Санкт-Петербурге), где ему устроили бурный прием. Все центральные газеты России поздравили его с юбилеем. Друзья-барды посвятили ему свои песни, в том числе и Юрий Кукин, по воле судьбы проводивший его в последний путь в Израиле, куда он прилетел на гастроли. Работу в муниципалитете Женя решил бросить.

– Надоело ежедневно унижаться. Поеду в Россию на гастроли. Там меня помнят и любят.

Это был последний наш разговор, за три дня до его внезапной кончины. Одни говорят – утонул, другие – сердечный приступ. Я не помню, чтобы этот сильный, красивый, моложавый человек когда-либо жаловался на сердце. Но все возможно. Невозможно только поверить, что Жени Клячкина больше нет. Вот и могила засыпана песком. На ней цветы и камешки, камешки… Огромное кладбище, целый город, который все растет и растет. И я вряд ли найду в нем через некоторое время улицу и дом, где навечно поселился знаменитый российский бард, чьими песнями жили три поколения влюбленных в него людей.