Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2011

Кирилл Ковальджи

Страницы «Моей мозаики»

Пытаюсь читать «Таинственную страсть» – роман-воспоминание Аксенова. Удивительно вяло, словно писал кто-то другой! И Пелевина начал («П5») – через несколько страниц увял: литературная игра или игра в литературу… В «Литературной газете» стихи Юлии Друниной о войне. Теперь совсем иначе читаются. Как будто шахидка писала:

«…высшим счастьем (!) школьницы считали

Возможность (?!) умереть (!) за свой народ».

(эхо: «и как один умрем в борьбе за это!»)

Смотрел по телевизору про Мессинга – полно вранья. Потом прочитал его книжку. На три четверти убедительная и правдивая, но в конце, когда речь о предсказаниях и угадываниях по фотографии – остаюсь в скептическом недоумении…

Наконец (с опозданием!), прочитал «знаменитый» роман Дэна Брауна «Код да Винчи» (последнюю треть – «по диагонали»). Интересны и информативны всего несколько страниц, остальное – изобретательная, но совершенно пустая детективная игра, ремесленная поделка, деградация жанра. Неужели теперь такое становится бестселлером?

Открытие памятника Риммы Казаковой на Ваганьковском. Сказал и я слово. А по дороге домой вспомнил, как в 1973 году, в пору внезапного увлечения ею, написал четверостишие, начинающееся со строки «Родилась ты из пены морской…»

Ирония судьбы: она ведь в то последнее утро в санатории вышла из бассейна и потеряла сознание – спасти ее не удалось. Не из пены морской – из бассейна после ночного застолья…

Но что не говори – смерть жизнелюбки, женщины-поэта…

Огрызко в «Литературной России» утверждает, что у Бориса Полевого не было никакого вкуса в литературе. Может быть, мне не приходилось прямо с этим сталкиваться. Помню, поговаривали, что материалы для журнала активно читала его жена – учительница языка и литературы. Но все-таки редакционный коллектив и редколлегия играли серьезную роль в формировании номеров журнала, Полевой отвечал за политику…

Еще в упомянутой газете приводится письмо Шолохова от 11 ноября 1969, адресованное Брежневу в защиту гнусного романа Кочетова «Чего же ты хочешь?». Шолохов писал (или подписал): «…Не надо ударять по Кочетову. Он попытался сделать важное и нужное дело, приемом памфлета разоблачая проникновение в наше общество идеологических диверсантов». Это автор «Тихого Дона»?

Перекличка: одним из первых декретов советской власти была национализация банковских вкладов. Конец советской власти ознаменовался опять же ликвидацией ( в данном случае – обесцениванием) банковских вкладов населения…

В «Гранях» заместитель Коротича рассказывает, как Гущин и Юмашев разворовали и скомпрометировали «Огонек». Я этого не знал. Ситуация похожая на то, что происходило везде. На моих глазах так произошло в Союзе писателей, в «Юности», наконец, в «Московском рабочем».

Знание не нуждается в вере, но вера зачем-то стремится обрести форму знания. Верующие, как правило, обращаются к системе доказательств. Многие из них буквально «всезнайки», приводят ответы на любые вопросы. Это меня удивляет. Вера, как и поэзия, не требует доказательств, она приближает к постижению тайны иными путями!

– Что вы зациклились на поисках общего предка у человека и обезьяны? Найдите его общего предка с одуванчиком! А его не может быть, как не может быть у мочевого пузыря и мозга. Познайте развитие общего организма!

Существует ли информационное поле, связанное с жизнью? Очевидно – что-то существует, как в обществе пчел и муравьев. Кошка каким-то образом подтверждает своему роду, что с человеком можно дружить. Эмбрион снабжен не только программой внутреннего развития, но и информацией об ожидаемом во внешней среде. Как она передается? Где и как записывается? Почему не предположить и более высокую ступень передачи и сохранения информации?

В интернете обсуждают Катынь, коммунизм. Удивительно сколько глупости! Откуда немецкие пули в Катыни? Дескать, как могли туда попасть в 1940-ом году? А подсыпали в 44-ом при инсценировке для комиссии Бурденко. Это же очевидно! Главное же – убегают от вопроса, как, дескать, лагерь попал к немцам. Если не был выполнен приказ об эвакуации (где следы приказа?), то кого наказали? Охрана разбежалась, а поляки – нет? Или нарочно оставили немцам на погибель? Тогда тоже преступление! Короче, ясно, что в 41-ом там поляков уже не было. Переписка прекратилась к апрелю 40-го…

А коммунизм? Дескать, рай земной. Да не об этом спор, а о способах достижения рая. Через ад. Революционное насилие, диктатура. Это мы уже проходили…

Еще в интернете статья какого-то типа (псевдоним «Голос»), где любопытная мысль: демократия существует только в границах того или иного государства, - межгосударственной демократии быть не может… Сама же демократия исчерпывается выборностью…

Ну, вряд ли только выборностью. Демократия – это набор известных гражданских свобод. Государство при демократии (в идеале) выступает как подконтрольный регулятор всей общественной жизни… А о границах – это интересно! Действительно, демократия внутренней политики автоматически не распространяется на внешнюю…

Но автор «идет дальше», делает вывод, что борьба государственных интересов непреодолима и отрицает будущее Евросоюза.

Это не так (говорю с осторожным оптимизмом). Маркс ошибался, утверждая, что классовая борьба непримирима и ведет к революции. Теперь этот «Голос» переносит марксистский тезис на антагонизм между капиталистическими государствами. Но на наших глазах совершилось чудо: Европа, которая была веками раздираема войнами, сумела объединиться. И капитализм уже совсем не тот, не «антипролетарский». Это неоспоримый факт и он внушает надежду. Кстати, обе мировые войны не были войнами между демократическими странами, а, между прочим, как раз привели к падению многих недемократических режимов….

Читаю, между прочим, о Лютере. Раньше (почти не зная ничего о нем) думал, что он пытался вернуться к первоисточнику, к истинной вере. Теперь вижу, что его «возвращение» – не в ту сторону. У меня вызывает глубокое неприятие его отрицание самодостаточности добрых дел, фаталистическое истолкование веры. Куда ближе и человечней путь улучшения кармы.

С возрастом меня раздражает философия – ее мертвящее многословие, столь разительно отличающееся от Нагорной проповеди, Екклесиаста и Песни Песней… Как и в поэзии, истина рождается (постигается) сразу – как любовь с первого взгляда!

…Мера таланта – способность к росту. Как быстро и резко рос и менялся Пушкин! Или Блок, или Есенин. А Маяковский, Пастернак! Однако большинство талантливых поэтов достигает профессионального уровня, находит свою нишу и пребывает в ней. Свежесть испаряется, остается инерция ремесла. На днях читал «5-ый с плюсом» том Вознесенского, – самоповторение, имитация новаторского темперамента.

Вчера был на вручении солженицынской премии Елене Чуковской. Дома заново просмотрел «Теленка…» Солженицына. Героическая личность. Великая. Но теперь заметно, как с годами заедает его многословие, самоценность, отсутствие чувства юмора. Отсюда такие фразы, как: «Весь минувший бой имел для меня значение, теперь видно, чтобы занять позицию… – к следующему, главному сражению, шлемоблещущему, мечезвенящему»

Для себя отметил несколько мест. Например, он пишет: «Когда я попал в СП, я с удивлением и радостью обнаружил здесь много живых свободолюбивых людей – искони таких, или не успевших испортиться, или сбросивших скверну. (Лишний пример того, что никогда не надо сметь судить огулом.)»

Парадоксальная апология зависти в «ЛГ». Дм. Каралис пишет: «Если добросовестному работнику платить миллион, а бездельнику – два миллиона, то добросовестный, скорее, сойдет с ума, уволится или устроит мировой скандал, чем возрадуется своему достатку».

С таким менталитетом я столкнулся только в Советском Союзе (теперь и в России). В румынской Бессарабии не помню этой болезни. Те, которые жили вполне прилично, никак не реагировали на богачей, не считали деньги в чужих карманах. Неравенство – естественный порядок вещей там, где общий уровень жизни вполне приличный. А именно при таком уровне (по версии Каралиса) получающий миллион сойдет с ума от зависти к более богатому бездельнику!

Зюганов критикует в Думе правительство Путина, но по коммунистической генетике не может удержаться от вранья:

«Каким может быть самочувствие народа, если сегодня… вокруг геббельсовской фальшивки – «катынского дела» – сплотились все антироссийские, русофобские силы, а правительство лишь поддакивает им, унижая достоинство нации».

Мистическая перекличка. Лермонтов пишет на смерть Пушкина, что он пал «С свинцом в груди», хотя, наверное, знал, что поэт был смертельно ранен в живот. Предчувствуя собственную гибель, Лермонтов в стихотворении «Сон» вдруг повторяет: «С свинцом в груди лежал недвижим я…» – действительно, на этот раз точно – он был убит выстрелом в грудь. И тем самым связал себя с Пушкиным общей гибелью, как общей строкой. Более того, в том же стихотворении Лермонтов пишет «Знакомый труп лежал в пустыне той…» – строка (случайно ли?) перекликается с «Пророком» Пушкина: «Как труп в пустыне я лежал…»

В прежнее время мне представлялось, что в обществе зреет противоречие между тоталитарной властью и демократическим обществом, между передовой ее частью и реакционерами.

Панацеей казались выборность и гласность. Никогда не думал, что общества-то нет, есть народонаселение, пораженное холодной гражданской войной (и межнациональной). И сегодня утрата СССР многими воспринимается как падение русской империи, что порождает дикие мифы. Например, сегодня читаю в «Нашем современнике» №4 пассаж Виктора Лихоносова, которого Твардовский охотно печатал: «Когда грянула измена, распался Советский Союз, воцарился пьянчужка и самодур Ельцин, почти все бывшие авторы и сотрудники «Нового мира» топтали все подряд, повернулись к Америке, а некоторые прослыли прямыми русофобами. И это не случайно. Помню, нигде так не ненавидели Шолохова, как в «Новом мире»…

Бред. Далее Лихоносов сам признает: «Вы боитесь нынче гражданской войны, а она никогда не кончалась…» В том же номере журнала эпиграф из Ю.Кузнецова: «Пала Россия, пропала Москва…» к стихам некоего Виктора Бронштейна (!), который причитает: «Не слышно русского народа/В пределах родины давно».

Огрызко пишет о Юрии Кузнецове много и интересно, но потом останавливается, мельчит, умалчивает о том, что судьба поэта окончилась недостойно. Его интервью 1987 года уже свидетельствует об упадке художественного вкуса. Например, заявляет он: «в современной поэзии меня оставляют равнодушными почти все стихи о войне за исключением тех, что написал Виктор Кочетков». Мог бы заметить, например, Юрия Белаша. И еще: «крупными величинами в современной поэзии считаю Николая Тряпкина и Василия Казанцева». И точка. Привет от Иосифа Бродского!

Это из альманаха «Литрос» №10, 2009. Там же статья Льва Гурского с цитатами из дневника Крупской. Явная фальшивка. Дескать, Крупская записывает 5 сентября 1918 года слова Инессы Арманд: «Говорит, что Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточит в своих руках необъятную власть и не сможет ею распорядиться. В.И., похоже, ей верит…» Но в 1918 году понятие «генсек» не существовало! А фраза о Сталине – плагиат из «завещания» Ленина, продиктованного гораздо позже.

Не стал ли я отставать от текущей литературы? И да, и нет. Да, потому что пресытился прежней литературой и уже не «вмещаю» новую. Нет, потому что литература в кризисе, это видно всем. И все-таки. Наверное, многих я прозевал. Например, Александра Сопровского. Прочитал сейчас в «Новом мире» большую статью о нем Владислава Кулакова. Но прозевал ли? Мелькнула шальная мысль – а ведь можно было без него обойтись. Несмотря на категорический вывод автора статьи: «Александр Сопровский – из ключевых фигур русской культуры второй половины ХХ века… прежде всего, он поэт, большой поэт, один из тех, кто вернул русской поэзии честь и достоинство после культурной катастрофы, постигшей нашу страну, один из создателей новой поэзии». В статье обилие стихотворных цитат. Виноват, ничего нового, свежего ни в интонации, ни в языке. А в остальном – нормальный крепкий стихотворец, как будто загодя знакомый (о других его ипостасях не сужу)… Другое дело – Бродский. Именно он последний новый поэт прошлого века, действительно новый – за версту видно.