***

                                      А. Чибову

 

Строй батальона поредел.

Жизнь обозначила пределы

И выбивает самых смелых,

Переступивших за предел.

 

Мы отметаем суету,

Встречаясь по печальным датам,

А небосвод перед закатом

Очередную снял звезду.

 

И вновь трагический сюрприз,

И как-то страшно расходиться –

Прицелом пойманная птица

Уже готова рухнуть вниз.

 

Спокойно все осознаем,

Роняя фразу: «Все там будем»,

И по ступеням тусклых буден

Покорно к пропасти идем.

Багульник

За окном – оцепененье.

Все припудрено морозом.

У меня ж – тепло и ясно,

Среди дня зацвел багульник.

 

Тонкий, нежный цвет-младенец

Из сухих и голых веток

На окошке, за которым

Мертвая краса и холод.

 

В валенках и теплом пледе

Дед неслышно дремлет в кресле.

В стареньком иссохшем теле

Все заковано и стыло.

 

Но в душе – тепло и ясно.

Там гармония и солнце,

Родниковой чистотою

Раскрывает цвет багульник.

Тимирязевский бульвар

Под небесно-синим пологом

Солнцем светится трава.

Тень деревьев, словно облако,

Расстелила кружева.

 

Ветерок, теплом изнеженный,

Чуть листвою шелестит,

И озон, грозою взвешенный,

В аромате трав разлит.

 

Монотонный звон кузнечиков

И пичуг переговор…

Кажется: сидишь над речкою,

А вокруг – речной простор…

 

Но, увы, за ширмой поросли –

Грохот, пыль и человек.

В вихре современной скорости

Там живет двадцатый век.

                                      1985

И. Кагаловскому

                   «…Спросил ты как живу? –

                   Так слушай…»

                                      В.Шекспир

 

Я больше не пишу стихов,

Не слышу трепетного зова,

И родником не льется слово,

Как с уст пророков и волхвов.

 

Мечта из дали не зовет,

И нет ее на горизонте.

Над головою — черный зонтик,

И счастье в доме не живет.

 

И птицы не поют о нем,

И листья уж давно опали…

Все мимо: радости, печали…

За годом — год, как день за днем.

Вокзалы нашей жизни

                                      Моей маме

 

Со станции «Детство» ушли поезда,

Перроны на миг опустели.

Здесь весело правит царевна Весна,

Резвятся ручьи и капели.

 

А в «Юности» ночь соловьями поет,

Зарю пробуждают рассветы,

И «Молодость» празднует первый восход,

И дарит нам ягоды лето.

 

От разных посевов — плоды на вокзал,

Что «Зрелостью» был обозначен.

Здесь кто – на возу, кто котомку собрал

На конкурс судьбы и удачи.

 

В холодном сияньи кристаллов и звезд,

В покорно-тупом безразличьи

На станцию «Старость» пришел паровоз

В последний тупик, как обычно.

 

Здесь нет суеты. Мирозданье и тишь.

Раздумья мудры и спокойны…

На станцию «Детство» приходит малыш —

Как это приятно… и больно.

Перечитывая Булата Окуджаву

Мы в суете к себе глухи.

Раздумье редко к нам заходит.

А кто-то образы находит,

И кем-то пишутся стихи.

 

Они являются, как сны,

Из нашей юности и детства,

Как бы случайное наследство

Неисчерпаемой казны.

 

В них ощущается струна

Воображаемой гитары,

Как аромат заздравной чары

В старинном кубке без вина.

 

В них наша молодость трубит,

Москва арбатским утром дышит…

Булат по сердцу рифмы пишет.

Их ритмом сердце говорит.