Татьяна Анчугова

Душа музыкального дома

 

На фасаде этого дома №7 в Брюсовом переулке - Дома артистов Большого театра 15 мемориальных досок. Имена всем известные и всеми любимые. Читаем о каждом: « выдающийся…», « выдающийся…», «народный…».

 

На табличке имя архитектора - А.В. Щусев. Недавно о его ухищрениях в планировках здания узнали телезрители из сообщений о пожаре в квартире Максаковой и о сложностях его тушения. Оказывается, между квартирами там оставлены пространственные пустоты - «пазухи» для полной звукоизоляции. Таким образом создавались комфортные условия для творческой работы певцов, оркестрантов, композиторов, въехавших в этот кооперативный дом в 1935 году.

Прошло 70 лет. Здесь уже не живут…но жили артисты, чьи имена сверкают золотыми буквами в исторической летописи Большого театра. Они - создатели великих спектаклей эпохи «большого стиля». Их время называют «золотым веком оперы» (Е. Светланов). Совершенно очевидно: дом был продолжением театра, и не одна, не две квартиры, а чуть ли не каждая могли бы здесь стать музеем. Недаром телевидение в передачах о народных артистах СССР неоднократно показывало эти квартиры.

Мемориальная доска А. И. Неждановой

К тому же сам Брюсов переулок, богатый театральными реминисценциями ( Музей Мейерхольда, дом артистов МХАТа, в переулке установят вскоре памятник Хачатуряну), - весьма привлекателен. Дом №7 как бы аккумулирует его театрально-музыкальный и духовный фон. Незримые нити связывают его с расположенной рядом церковью Воскресения Словущего, более известной как Никольский храм ( кстати, именно артисты отстояли его от закрытия). С другой стороны, открывается чудесный вид на Консерваторию: прямо на нее выходит переулок. Непосредственно к зданию примыкает со двора величественный готический храм - англиканская церковь. И все это просматривается в окна квартир.

Очень жаль, что некоторые квартиры, в которых были сосредоточены высокохудожественные ценности, не получили музейного статуса. Например, Пантелеимон Маркович Норцов - наш любимый и непревзойденный Онегин - в поздние годы «открылся» как крупный коллекционер живописи. В Третьяковской галерее была выставка переданных туда картин. Но увидим ли мы их еще раз?  Войдем ли когда-нибудь в его квартиру-музей?..

Незаурядным коллекционером был Николай Семенович Голованов. В конце прошлого года в Музее музыкальной культуры имени М.И. Глинки состоялась выставка картин русских художников из его собрания. И опять они упрятаны на длительное время. Только буклет-путеводитель по музею-квартире Н.С. Голованова знакомит нас с этими шедеврами. Очень точно заметил И.С. Козловский по поводу увлечения коллег ( они же - соседи по дому) предметами искусства: «Артиста должны окружать красивые высокохудожественные вещи. Они способствуют созданию той необходимой художественной атмосферы, которая помогает музыканту, пробуждает его фантазию, наталкивает на решение тех или иных задач».

Квартира артиста всегда притягивает культурно-облагораживающей средой, проявлением высокого вкуса в мелочах быта, настраивает на возвышенный лад. Если бы эти квартиры сохранялись как музеи, посетитель почувствовал бы себя в гостях у художника, подышал бы с ним одним воздухом. Все-таки мраморные доски у подъезда не заменят душу. Душа этого дома - музыка!

Ощущение пустоты в музыкальном доме усугубляет закрытие на длительный срок двух музеев-квартир, в которых поддерживались традиции высокого искусства, - А.В. Неждановой и Н.С. Голованова. И хотя это были специальные учреждения для профессионалов - «Вокально--творческий кабинет» и «Творческая лаборатория дирижерского мастерства», - сюда могли приходить и непрофессионалы.

В квартире Антонины Васильевны Неждановой царил свойственный хозяйке дух доброжелательности по отношению к молодым певцам. Именно молодые вокалисты были частыми гостями этой квартиры. Здесь они постигали тайны мастерства великой певицы. Занимались с ними все выдающиеся певцы, жившие в этом доме. В гостиной часто устраивались концерты, приуроченные к юбилейным датам. Музейную квартиру Неждановой знала вся страна по телевизионным передачам «Встречи на улице Неждановой» ( так назывался тогда Брюсов переулок). Постоянной участницей и ведущей этих передач была Н.Д. Шпиллер.

Огромную радость доставляло прослушивание записей голоса Антонины Васильевны. Старшее поколение помнит, как часто эти записи звучали по радио. И мне на всю жизнь врезался в память услышанный давно-давно в детстве в ее исполнении романс «Не ветер вея с высоты…». Такой тонкой интерпретации, «ласкающего слух» звука я больше ни у кого не слышала.

В музее-квартире Н.С. Голованова. Малая гостиная

Но кто заинтересован теперь беречь и использовать эти бесценные записи? На наших глазах новые хозяева радиофонда развалили это всеобъемлющее хранилище фонограмм прошлых лет. Квартирой Неждановой теперь владеет фонд Ирины Архиповой, что позволяет думать о восстановлении уголка памяти великой певицы, этого очага певческой культуры.

Квартира Н.С. Голованова, к сожалению, третий год пустая, поставленная на длительный ремонт. Мне же удалось побывать там до ремонта и узнать много нового, в дополнение к тому, что знала. А знала я немало уже потому, что сама присутствовала на головановских спектаклях: «Борис Годунов», «Садко», «Хованщина» - и видела не раз Николая Семеновича точно таким, каким он изображен на бронзовом барельефе у входа: с дирижерской палочкой в руке, с сосредоточенным выражением лица. Этот титан дирижерского мастерства подарил нам лучшие впечатления нашей юности.

А начало необычному оперному взлету положил один ночной звонок в головановской квартире, где мы беседовали с директором музея В.И. Руденко. От него я узнала, что в два часа ночи сюда позвонил вождь из Кремля. В приказном порядке Николай Семенович, до этого дважды изгнанный из ГАБТа, назначался в театр главным дирижером и художественным руководителем. Нельзя было и слова сказать, что на завтра назначена репетиция симфонического оркестра, которым он руководил…Утром он вышел на новую работу.

В том, что юбилей Большого театра, запланированный на государственном уровне в официозно-помпезном стиле, вылился в мае 1951 года во всенародный праздник, - большая заслуга Голованова. За три-четыре года его руководства было осуществлено 16 блистательных постановок. Артисты репетировали с утра до ночи. 7 спектаклей отмечены Государственными премиями. А в юбилейные дни, как из рога изобилия, посыпались звания и награды.

…Квартира Голованова - настояший музей. В ней много картин, произведений искусства. Много нотных изданий, книг, в том числе старинных. Здесь собирались друзья отмечать праздники: Рождество и Масляницу - с соблюдением старых обрядов. Невероятно требовательный в работе, снискавший репутацию «деспота», хозяин во время отдыха и в общении с друзьями любил повеселиться, пошутить. Возможно, здесь произносились шутливые тосты, подобные тому, о котором вспоминал один из современников, присутствовавший вместе с дирижером на каком-то официальном приеме. Когда Николая Семеновича попросили произнести тост, он начал так: « Мы, воспитанники партии Ленина-Сталина, верные сыны Русской православной церкви...» - и с первых же слов вызвал хохот. Впрочем, сказанное в шутку - самая настоящая правда.

Если углубиться в биографию дирижера, откроются неизвестные страницы. После окончания Синодального училища, он в 12 лет был вторым регентом Синодального хора, участвовал в архиерейских службах, выезжал с хором в другие страны. Квартира Голованова - не что иное, как потаенный Китеж. Здесь он сочинял «в стол» свои духовные песнопения, здесь писал цикл «Есенианы», здесь проигрывал свои 200 романсов, в основном на стихи поэтов Серебряного века. В Великого Отечественную войну он не уезжал из Москвы, постоянно давал концерты для воинов, уходящих на фронт. Воспользовавшись послаблением в религиозных гонениях, он в 1943 году «пробил» исполнение кантаты С.И.Танеева «Иоанн Дамаскин», правда, с выхолощенным духовным содержанием текста по требованию цензуры. Однако со всей мощью дирижерского мастерства, усилив громовой накал музыки, Голованов сумел донести библейский размах этого произведения.

Мемориальная доска И. С. Козловскому

…И снова рассматриваю этот своеобразный мемориальный комплекс на фасаде. Доминирует надо всем даже не «доска», а огромная плита с элементами античного декора, с профилем А.В. Неждановой… Не столь давно появилась мемориальная доска с изображением выдающегося танцовщика и педагога, воспитавшего целую плеяду танцовщиков мирового класса, - А.Н. Ермолаева: он - в балетном полете. Многое можно вспомнить у этой «доски». Ярко предстает увиденный в юности, 28 января 1952 года, его концерт под названием «Мир победит войну». Все номера - с такими же лозунговыми названиями. В то же время, безотносительно к идеологическому подтексту, на сцене творилось что-то невообразимое: артист вырвался, как вихрь; мелькали какие-то сумасшедшие взлеты, пируэты, зависание в воздухе - мужской танец во всей красе, впервые увиденный в таком блеске. И долго еще среди театралов пересказывался легендарный сюжет: будто одержимый в танце Ермолаев, возвращаясь из театра, в своем тихом переулке повторял балетные «па» и подлетал к дому в полетных прыжках.

Внуки и правнуки И. С. Козловского   Фото Павла Воронина

Постоишь у Дома артистов Большого театра - и оживут в памяти сцены из опер, особенно из  «Бориса Годунова», потому что здесь на мемориальных досках имена основных участников этой легендарной постановки. На почетном месте художник Федор Федорович Федоровский с указанием всех его высоких званий. Поставленные в его широкоформатных декорациях режиссером Леонидом Васильевичем Баратовым массовые народные сцены - с эффектным выездом героев на лошадях - поражали масштабностью, исторической достоверностью. Выдающийся певец Александр Степанович Пирогов! Видела его во всех ролях. А главное - Борис! Кто мог сравняться с ним?? Разве что Марк Осипович Рейзен, совершенно другой Борис, но на такой же высоте. Недавно в случайном разговоре с одним дьяконом из церкви на Сретенке мы вспоминали могучих басов, которыми славился когда-то Большой театр, и не могли сказать, кто лучше. Вдруг дьякон неожиданно запел своим глубоким низким голосом «Достиг я высшей власти…» именно так, как пел эту арию Рейзен. Этим все сказано и без «доски», которой Рейзену, увы, пока не поставлено. А между прочим его популярность за рубежом растет год от года, его имя занесено в Книгу рекордов Гинеса за выступление в партии Гремина на сцене Большого театра в 90 лет, причем Рейзен-Гремин не утратил ни голоса, ни обаяния.

Вот мраморный портрет любимицы народа Марии Петровны Максаковой - незабываемой Марины Мнишек в «Борисе», а также Марфы в «Хованщине». Рядом благородный профиль Надежды Андреевны Обуховой, так же  блиставшей в этих ролях в более ранний период. Мы ее слушали по радио. А как пела она у себя дома! Известно, что послушать ее приходил Иван Семенович Козловский или приглашал к себе попеть дуэтом. Сохранилась киносъемка их маленьких концертов для себя.

Бронзовый бюст самого Ивана Семеновича, запечатлевший его живые черты, установлен год назад, к 105 летию со дня рождения певца. В дни его юбилеев музыканты-друзья и поклонники собираются по традиции в той же гостиной, где певец принимал их раньше. Наследники в память о нем оставили эту часть квартиры неприкосновенной. А в квартире подрастают его правнуки - живое воплощение связи времен. А мне у этого памятника видится еще одна сцена из «Бориса Годунова»: Юродивый на Красной площади, в своей детской непосредственности и святости, - то ли оперный персонаж в исполнении Козловского, то ли сам великий святой Василий Блаженный…

Дорогие, любимые артисты! Н могу поверить, что вас нет, что «звучат из-под земли ваши голоса». Они звучат в сердце нашего поколения.