Валерий Каджая

По Солженицыну и в действительности

 

 

Евреи — люди лихие,

Они солдаты плохие:

Иван воюет в окопе,

Абрам торгует в рабкопе.

Пуля меня миновала,

Чтоб говорилось нелживо:

«Евреев не убивало!

Все воротились живы!»

Борис  Слуцкий

 

Будем справедливы: работая над книгой «Двести лет вместе» Солженицын проделал прямо-таки титанический труд. Перелопатить такую гору материала — это не каждому дано. Здесь одного трудолюбия мало, здесь совершенно необходима еще и некая внутренняя потребность, зов сердца, что ли. Увы, гора родила мышь. Но мышь далеко не безобидную.

 

Хотя я участник той войны, — пишет А.И. — мне меньше всего в жизни пришлось заниматься ею по книгам, собирать о ней материалы или писать о ней что-либо. Но я — видел евреев на фронте. Знал среди них смельчаков». Затем Солженицын — приличия ради — приводит несколько имен евреев-смельчаков, но тут же выливает на ложку меда пребольшущую бочку дегтя: «И все же, несмотря на эти примеры бесспорной храбрости», констатирует он: «широко распространенное и в армии, и в тылу представление об уклонении евреев от участия в боевых частях». «Свидетельствую: да, среди солдат на фронте можно было такое услышать. И после войны — кто с этим не сталкивался? — осталось в массе славян тягостное ощущение, что наши евреи могли провести ту войну самоотверженней: что на передовой, в нижних чинах, евреи могли бы состоять гуще».

И что же — это «тягостное ощущение» Солженицын, претендующий на роль историка, то есть человека, который изучает войну не только по ощущениям, но, прежде всего, по фактам, как-то пытается объяснить? Отнюдь: он лишь усугубляет его. Вопреки фактам, которые ему, как историку, коль скоро он взялся за исторический труд, должны быть хорошо известны, А.И. создает целую концепцию, основанную опять-таки на все той же сермяжно-посконной методологии. Это давнее, вошедшее в плоть и кровь, как говорится, «нутряное» отношение Солженицына к евреям как к народу, Богом избранному для наказания России, для ее разрушения, о чем и писал Александр Исаевич еще в 1968 году, в своей неопубликованной работе «Евреи в СССР и в будущей России». Понятно, почему не опубликовал он ее сразу же — тогда не видать бы Солженицыну не только Нобелевской премии, как своих ушей, но и вообще никакой поддержки Запада. А Солженицын — человек очень расчетливый и, как показала жизнь, свой интерес блюсти умеет.

«...Рядовой фронтовик, оглядываясь с передовой себе за спину, видел, всем понятно, что, участниками войны считались и 2-й и 3-й эшелоны фронта: глубокие штабы, интендантства, вся медицина от медсанбатов и выше, многие тыловые технические части, и во всех них, конечно, обслуживающий персонал, и писари, и еще вся машина армейской пропаганды, включая и переездные эстрадные ансамбли, фронтовые артистические бригады, — и всякому было наглядно: да, там евреев значительно гуще, чем на передовой».

Самое забавное, что это говорит человек который за два с половиной года, проведенные на фронте, не сделал по врагу ни одного выстрела, хотя и командовал батареей. Но батарея-то была не огневая, а «звуковая». Да, да, Солженицын командовал так называемой батареей звуковой разведки (БЗР). В ней не было ни одного орудия, лишь аппараты, засекавшие по залпам вражеские огневые позиции. А сам командир сидел в безопасном блиндаже (или в «укрывище» — на солженицынском новоязе) в нескольких километрах от передовой — в том самом 2-м, а то и 3-м эшелоне, — и вычерчивал оси абсцисс и ординат и прочие синусоиды, а потом передавал свои расчеты дальнобойной артиллерии.

Для «равновесности», Солженицын соглашается, что «конечно, евреи воевали и в пехоте, и на передовой…, но на отдельных примерах — ни в ту, ни в другую сторону — ничего не строится. (Совершенно справедливо замечание — В.К.) А надежной статистики, и главное, более дробной, — нет; и вряд ли всплывет когда-нибудь».

Есть такая статистика! И достаточно она надежная, и достаточно дробная, а главное — общеизвестная: надо было только снять с себя шоры предубежденности и писать не по лжи, а по совести. Потому что я никогда, ни за что не поверю, что Солженицын, столь въедливо изучавший источники, не знал статистики, которая ясно и отчетливо показывает участие евреев в войне. Вот первое Большое число, которое, кстати, приводит и сам Солженицын: в годы Великой Отечественной войны было мобилизовано в армию 434 тысячи евреев, и сам же подтверждает, что «пропорция евреев-участников войны в целом соответствует средней по стране». А еще были партизаны, подпольщики — в общем, полмиллиона наберется.

Для того, чтобы лгать, не обязательно говорить или писать ложь — можно ограничиться и полуправдой. Порой это дает даже больший эффект. На такой полуправде построены оба тома «Двухсот лет вместе» — в результате получилась Большая ложь. Солженицын вполне сознательно, иначе не объяснить, ибо тогда рушится вся его концепция, умалчивает о том, что из полумиллиона воевавших евреев погибло 205 тысяч, то есть, около половины. Погибли не в Ташкенте и не в Алма-Ате — на фронте погибли, естественно.

Следующее Большое число красноречиво свидетельствует о том, как воевали евреи: 157 из них были удостоены звания Героя Советского Союза — по этому показателю на тысячу воевавших, они стоят на первом месте! Всего же в ходе Великой Отечественной войны боевые награды получила 161 тысяча евреев! Но это абсолютная цифра. Русские, например, среди награжденных составили 6 миллионов 173 тысячи, но и призвано в армию их было 19 млн. 650 тысяч! Если же перевести абсолютные цифры в относительные, то картина открывается довольно любопытная. Для этого делим число всех мобилизованных на количество наград и получаем, что одна награда приходится на 3 еврея, далее на 3,1 украинца и белоруса (говоря спортивным языком, поделили второе и третье места), и лишь четвертыми по этому показателю (3,2) идут русские. Если к тому же прибавить, что из воинов-евреев, как минимум, 10 процентов записали себя в своих анкетах русскими, то и общие цифры тоже следует скорректировать на столько же.

Цифры свидетельствуют: свое военное мужество евреи показали в Великую Отечественную. Так сражаться, не щадя жизни, можно только за родную землю, «за любимую девушку, за родной огонек».

Вот та самая статистика, которую не сумел найти А.И. Или не захотел. Среди воинов-евреев, погибших и умерших от ран, 77,6 процента составляли рядовые солдаты и сержанты и 22,4 - младшие лейтенанты и старшие лейтенанты, то есть тот самый первый эшелон, которого Солженицын никак не сумел разглядеть со своего второго. Такова статистика. Очень надежная — это все данные Управления кадров Министерства обороны СССР, публиковавшиеся в открытой печати. Копаясь в мелочах, слона Солженицын не приметил. Точнее, не захотел приметить. Эта статистика Солженицына не устраивает, ибо тогда никак не объяснить его «тягостное ощущение, что наши евреи могли провести ту войну самоотверженней».

Поистине, трудно жить не по лжи, потому не всем и удается… Но надо!

Все евреи-фронтовики, с которыми мне довелось беседовать, в один голос утверждают, что в отношении себя со стороны однополчан они никогда, ни в чем и никакого недоброжелательства не ощущали. На фронте, на передовой никто не обращал внимания, кто ты — еврей, грузин, татарин, русский и т.д. — главное, как ты воюешь. Евреи воевали хорошо, храбро, поэтому никаких претензий к ним не было.

Зато в глубоком тылу антисемитизм действительно борзел и смердел. Я имею в виду тот бытовой, который получил распространение в Сибири, Казахстане, в Средней Азии. До войны евреев в тех краях было раз-два и обчелся. Но с первых же дней немецкого нашествия туда хлынул поток эвакуированных и беженцев, именно туда перебазировали с оккупированных территорий, а также из зоны риска почти все оборонные и важные для народного хозяйства предприятия, там же сосредоточились и большинство госпиталей, НИИ и КБ. А в этих учреждениях, особенно на заводах, среди технической интеллигенции евреев было значительно больше, чем евреев-рабочих; врачей в госпиталях — больше, чем евреев-медсестер и санитаров и т.д.

Полному замалчиванию в средствах массовой информации подверглась и трагедия еврейского народа, тотальное уничтожение которого осуществлялось немцами на оккупированных территориях. На эту тему было наложено строжайшее табу. Даже о Бабьем Яре мы узнали через многие годы после окончания войны. Но об этом замалчивании у Солженицына — ни слова.

А вот что пишет Солженицын о евреях, служивших с ним: «В моей батарее (60 человек), было двое евреев: сержант Илья Соломин, воевал отлично всю войну насквозь, и рядовой Пугач (вскорости утек в Политотдел). Среди офицеров нашего дивизиона (20 человек) тоже был еврей — майор Арзон, начальник снабжения». И с этой жалкой и куцей палитрой Солженицын пытается рисовать монументальное батальное полотно!

Нет ничего удивительного, что на 60 и даже более бойцов приходился один еврей. Обратимся вновь к Большим числам: русских было мобилизовано в годы ВОВ 19 млн. 650 тыс.; украинцев — 5 млн. 320 тыс.; белорусов — 964 тыс.; итого: 15 млн. 934 тыс., или, округляя, 16 миллионов «лиц славянской национальности» и, опять же, округляя, 500 тысяч «лиц еврейской национальности». Делим 16 миллионов на 500 тысяч и в результате этого простейшего арифметического действия получаем, что один еврей приходился на 32 славянина. А также было мобилизовано в общей сложности еще 2,5 миллиона татар, грузин, армян, казахов, узбеков и других национальностей. Тогда получается, что в строю из 37 человек оказывался всего один еврей. Так что два еврея на 60 человек — это даже превышение нормы.

Но обратите внимание на замечание «утек в Политотдел». Как сие понимать? Не самовольно же, — это все-таки армия, фронт. А главное, как Пугач в этом Политотделе проявил себя? Может геройски погиб в бою? Солженицын умалчивает. Понимай, как хочешь.

Однозначно поймет обыватель и другой «тонкий» нюанс: «майор Арзон, начальник снабжения». Ведь даже вполне интеллигентный читатель, совершенно не зараженный вирусом антисемитизма, поморщится тут, ибо слово «снабжение» ассоциируется у несведущего человека, как правило, с каким-нибудь «шахер-махером». Но любой начальник снабжения артиллерийского дивизиона занимался исключительно организацией снабжения боеприпасами батарей, расположенных на передовой. Занятие, между прочим, несравненно более опасное, чем сидение в «укрывище», чем занимался Солженицын.

Скрупулезно оцифиривает Солженицын генералов-евреев медицинской службы — аж целых 26! А сколько генералов-евреев было всего в Красной армии? И что плохого в том что «среди военных медиков было множество евреев, врачей, медсестер, санитаров». И ничего Солженицын не говорит о том, что в Красной армии был самый высокий процент — около 80-и — возвращения раненых в строй!

Еще Солженицын называет цифру генералов ветеринарной службы (9) и инженерных войск (33). Допустим, что инженерные войска на войне есть нечто вспомогательное, хотя на самом деле именно они закладывают удачный исход любой операции: это саперы, строители переправ и гатей на передовой и т.д. — самая опасная профессия на фронте. Солженицын, который ни дня не провел на передовой, имеет об этом достаточно смутное представление, поэтому и попали у него инженерные войска в один ряд с ветеринарной службой, хотя и без нее тоже не обойтись, но совсем непонятно, почему Солженицын не продолжил далее этот цифирный ряд евреев-генералов? Продолжим его мы: общевойсковых генералов — 92; генералов авиации — 26; генералов артиллерии — 33; генералов танковых войск — 24; генералов войск связи — 7; генералов технических войск — 5; генералов инженерно-авиационной службы — 18; генералов инженерно-артиллерийской службы — 15; генераловы инженерно-танковой службы — 9; генералов инженерно-технической службы 34; генералов интендантской службы — 8; генералов юстиции — 6; адмиралов-инженеров — 6.

В годы войны действовала негласная директива: «Награждать представителей всех национальностей, но евреев - ограниченно». О том, что она существовала, доказывают опять же Большие числа.

Бьюсь об заклад, что если провести социологическое исследование, то, самое большое, один человек на сто тысяч ответит положительно, повторил ли хоть один еврей подвиг Александра Матросова. А между тем подвиг Матросова за годы войны повторили четыре еврея, причем рядовой Абрам Левин — лег грудью на амбразуру за год до Матросова, 22 февраля 1942-го при освобождении Калининской области (был награжден орденом Отечественной войны I степени посмертно… через 15 лет), а сержант Товье Райз умудрился остаться в живых, хотя и получил 18 ранений, — чем не еврейское счастье, — был награжден орденом Славы 3-й степени.

Подвиг Николая Гастелло повторили 14 летчиков-евреев. Звание Героя присвоили только двоим, да и то Шику Абрамовичу Кордонскому лишь в 1990 (!) году, хотя свидетелями его подвига 28 сентября 1943 года была вся эскадрилья. Четыре летчика-еврея совершили воздушный таран — Героя не дали ни одному. Напомню, что Виктору Талалихину, таранившему немецкий самолет в небе под Москвой 7 августа 1941 года, звание Героя было присвоено буквально на следующий же день!

Уникальна судьба партизанского командира Евгения Волянского (Хаима Коренцвита). Он, как минимум, должен быть трижды Героем Советского Союза, но не получил ни одной Золотой звезды, только Красные. Первый раз его представил к высшей награде прославленный командир соединения украинских партизан Яков Мельник, у которого он возглавлял разведку. Евгений организовал десятки диверсий, в том числе и на железных дорогах, а весной 43-го вдвоем с помощником взорвал немецкий бронепоезд, идущий к фронту — первая Красная звезда.

Благодаря смелости и находчивости Евгения соединение Мельника трижды без потерь выходило из плотного окружения немцев. В сентябре 1944, одетый в форму немецкого майора, (Евгений чисто говорил по-немецки) он проник в штаб пехотной дивизии, вошел в домик командира-генерала, приставил к его боку пистолет и сказал по-немецки: «Моя жизнь ничего не стоит. Если пикните — убью. Идите к своей машине» И на генеральском же «хорьхе» Волянский привез командира дивизии (!!!) в расположение партизан. Снова представление к званию Героя, и снова — Красная звезда.

С 29 августа 1944 года отважный командир — в Словакии, и уже 9 сентября еврей Коренцвит возглавил 2-ю Чехословацкую партизанскую бригаду «За свободу славян». В сентябре и октябре бригада уничтожила немецкие гарнизоны в шести словацких городах. В начале 45-го, когда Словацкое восстание было подавлено, Волянский вывел бригаду из окружения «по-суворовски»: снежными горными тропами, обморозив при этом себе обе ступни. Спустившись с гор, как снег на голову, партизаны выбили немцев из города Валовец и здесь соединились с Чехословацким корпусом генерала Свободы. На этот раз сам Свобода ходатайствовал о присуждении Волянскому звания Героя. Но — снова Красная звезда.

Награда еврею доставалась на фронте намного труднее, чем не еврею. Евреи это, конечно понимали. Тем не менее, несмотря на явную и такую до боли обидную несправедливость, евреи продолжали воевать так, как они воевали. Потому что воевали они не ради наград, не ради «тепленьких мест в тылу», а за свою Родину.

Когда Жукову доложили, что командир 164-го стрелкового полка Наум Пейсаховский тяжело ранен и находится при смерти, Георгий Константинович тут же приехал к рейхстагу, над куполом которого уже трепыхало знамя Победы. Известно, что при взятии рейхстага разгорелся ожесточенейший бой. Сопротивление защитников рейхстага было столь отчаянным, огонь столь плотным, что полк залег. И тогда полковник Пейсаховский поднялся во весь рост и с криком: «Вперед! Вперед! Вперед!» бросился к ступеням рейхстага. За командиром поднялись в атаку остальные — такова сила воодушевления. И тут рядом с Пейсаховским разорвалась мина — это было его восьмое ранение и самое тяжелое. Осколки вонзились в живот, один попал в голову, задел глазной нерв, и Наум Григорьевич полностью перестал видеть. Но, услышав голос маршала, пришел в сознание. «Вы удостоены за ваш подвиг звания Героя Советского Союза», — сказал своим решительным голосом Жуков, хотя Указ Президиума Верховного Совета СССР был издан лишь 31 июля 1945 года — всех Героев утверждал лично Сталин.

По приказу Жукова Пейсаховского на специально выделенном самолете отправили в Одессу, где ему сделал операцию сам великий Филатов и вернул зрение одному глазу. Пейсаховский был весьма и весьма незаурядный воин, и, тем не менее, если бы не Жуков, вряд ли удостоили его высшего звания.

Характерен еще один пример. 26 сентября 1943 года рота старшего лейтенанта Рафаила Льва с ходу форсировала Днепр севернее Киева. Почти две недели удерживала она плацдарм, отражая ожесточеннейшие атаки немцев и обеспечивая переправу полка. Командир полка представил Льва к награждению орденом Красного Знамени. Ознакомившись с наградным листом, командующий 60-й армией генерал-лейтенант И.Д.Черняховский написал внизу: «Достоин присвоения звания Героя Советского Союза». Такую же надпись сделал рядом командующий войсками Центрального фронта генерал армии К.К.Рокоссовский. Звание было присвоено Льву Рафаилу Фроимовичу 17 октября 1943 год, а на следующий день он погиб в бою за село Никольское. Там и находится его могила — бывшего ташкентского токаря, ставшего воином.

Но Жуков, Черняховский, Рокоссовский и другие военоначальники не могли опекать каждого еврея — дел куда поважнее и без них было навалом. А практика сложилась такая, что за один и тот же подвиг еврею давали награду всегда рангом или двумя поменьше той, которой удостаивался славянин.

Две эти книги вышли по случайному совпадению почти одновременно: «Двести лет вместе» А.Солженицына (II том) и «Энциклопедия еврейского героизма». Автор первой — нобелевский лауреат, писатель, задумавший стать историком. Автор второй — профессиональный историк, доктор наук, профессор и бывший фронтовик Федор Давидович Свердлов. Много лет он посвятил тому, чтобы опровергнуть недобрый поклеп на свой родной народ. К сожалению, автор уже не увидел своей книги — он умер в мае 2002-го, всего за полгода до выхода ее в свет.

Открываю эту Энциклопедию. Вот рассказ о последних днях войны. 17 апреля в Данцигской бухте подлодка Л-3, которой командовал капитан 3 ранга еврей Владимир Коновалов, потопила транспорт «Гойя», на котором эвакуировались фашистские части, блокированные нашими войсками на полуострове Хела близ Гдыни. На дно залива ушло 7 тысяч гитлеровских солдат и офицеров. Это был своеобразный рекорд всей Второй Мировой войны.

Сама лодка чудом избежала гибели — исключительно благодаря смелости и мастерству командира. Вскоре лодка Коновалова сумела потопить у побережья Польши еще один транспорт противника «Роберт Мюллер». Это был пятнадцатый корабль, пущенный на дно отважным капитаном. После войны Герой продолжал службу на флоте, стал контр-адмиралом. Эстафету продолжили два его сына — Марк и Евгений, оба стали командирами подводных лодок, подводником служит и его внук!

От моряко - к пехотинцам.

Уничтожить семь танков в одном бою — такое удалось всего двум бойцам за всю войну: рядовому Дыскину под Москвой и сержанту Орлову под Сталинградом. Дыскину, если так можно сказать, повезло: за его поединком наблюдал сам Жуков. Это произошло 17 ноября у Рузы. 18-летний Ефим прибыл на батарею всего за две недели до этого. Его назначили заряжающим, всего дважды удалось ему выстрелить из орудия, хотя все время тренировался в наводке. Как это пригодилось ему теперь! Утро началось с мощной бомбежки немецких самолетов. Потом — такая же мощная артподготовка. После этого пошли танки. В батарее осталось одно их орудие: накануне командир — уже немолодой опытный сержант Николай Плохих заставил хорошо окопать его, да и окоп соорудили поглубже. Два танка удалось подбить расчету, но затем одного за другим сразило Николая Плохих, наводчика Владимира Гуськова и подносчика снарядов Гнедового. Дыскин остался один. А на орудие надвигалось еще не менее двадцати танков, ведя непрерывный огонь с ходу. Ефиму удалось подбить два танка: сам заряжал, сам наводил, сам же и стрелял. И тут удар в плечо — первое ранение. Но продолжал заряжать и стрелять: еще два танка загорелись. Тут его ранило в спину. Но силы еще оставались — молодой, к тому же спортсмен-лыжник. Ефим, что называется, вошел в азарт боя: подбил еще два танка и почувствовал, что снова ранен в спину. На мгновение потерял сознание. Открыл глаза — надвигается прямо на него зеленая громадина, навела свою пушку прямо на орудие. Хорошо, оно было уже заряжено: Ефим успел выстрелить первым. Танк заполыхал, но тоже успел выстрелить — снаряд разорвался почти у ног Ефима.

Когда уже в 1961 году Жукова спросили, чей подвиг за всю войну ему особенно запомнился, маршал отвечал: «Всем известны имена панфиловцев, Зои Космодемьянской и других бесстрашных воинов, ставших легендарными, гордостью нашего народа. В один ряд с ними я бы поставил подвиг рядового наводчика орудия 694 артиллерийского противотанкового полка Ефима Дыскина». И рассказал все перипетии боя, который видел своими глазами с наблюдательного пункта. Там же он дал указание узнать фамилию наводчика и представить к званию Героя.

Полумертвого, Ефима подобрали санитары и только в середине апреля 42-го начальник Свердловского госпиталя, где он лежал, пришел к нему в палату с газетой и поздравил с присвоением звания Героя. Указ был датирован 12 апреля, но против фамилии Дыскина стояло слово «посмертно». Пришлось потом вносить в Указ исправление, и Калинин прислал письмо, выражая радость, что Ефим остался жив, и извинялся за ошибку, допущенную в полку…

Судьба каждого из 157 Героев — это тема для отдельного очерка, рассказа, повести, даже романа.

Разве не заслуживает романа история братьев Вайнрубов — Евсея и Матвея? Они были погодками, родились в семье рабочего и сами начинали рабочими, но вступили в Красную армию, стали оба танкистами. Воевали на разных фронтах. Но уже вместе, хоть и в разных соединениях, добивали они фашистского зверя в его же логове. За смелость и мужество, и умелое управление танковыми войсками, за личный героизм в боях, братья Вайнрубы одним Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 апреля 1945 года были удостоены звания Героев — случай уникальный во всей истории Великой Отечественной войны.

И еще о двух Героях хочется мне рассказать. Вряд ли потянут на роман их жизни, настолько коротки оказались. Миша Очерет в 17 лет добровольцем вступил в армию. В октябре 44-го попал на фронт, а 8 февраля 45-го принял последний бой. Колонна немецких танков прорвала нашу оборону. Головной танк несся на окоп, в котором засел Очерет. Когда танк подошел почти вплотную, Миша с противотанковой гранатой бросился на него. Танк запылал, но для Миши свет померк навсегда.

Точно так же - 17 сентября 1944 года в бою под городом Тукумсом - ценой собственной жизни остановил танковую атаку его ровесник, тоже доброволец, командир самоходки Владимир Прыгов.

Всего звание Героев посмертно было присвоено 45 воинам-евреям, то есть, почти трети (!) удостоенных этого звания, еще восемь погибли, уже став Героями в ходе дальнейших боев. Свердлов приводит впечатляющую статистику. Герои-евреи распределились так: рядового и сержантского состава — 42, младших офицеров — 72, старших офицеров — 35, генералов — 6 и один гражданский — секретарь Минского подпольного горкома партии, руководитель диверсионной группы Исайя Казинец. 7 мая 1942 года он был повешен в городском сквере. Уже с петлей на шее крикнул: «Смерть фашистам! Да здравствует Красная армия!»

По родам войск расклад Героев следующий: пехотинцев — 38, артиллеристов и минометчиков — 39, летчиков — 29, танкистов — 23, политработников — 12, саперов — 7, моряков — 6, связистов — 1, подпольщиков — 1.

Так воевали евреи …