Ежемесячная газета "ИНФОРМПРОСТРАНСТВО" Copyright © 2012

Холмы Иудеи

Яков Басин

На пути к независимости

Одним из основных итогов Первой мировой войны стал окончательный распад некогда огромной и еще совсем недавно могущественной Османской империи. Почти одновременно с этим свершилось еще одно событие мирового значения: еврейский народ обрел юридическое право на суверенное существование и создание собственной государственности. Местом, где могло бы быть создано еврейское государство, была признана та территория современной Палестины, которая до наступления двухтысячелетнего рассеяния евреев по миру принадлежала древней Иудее. Обоснование этого тезиса в принятом после окончания войны глобальном политическом и юридическом соглашении было четким: «Признание исторической связи между еврейским народом и Землей Израиля является основанием для возобновления строительства национального очага на этой земле».

Однако очень скоро выяснилось, что строительство этого национального очага и собирание под его знамена евреев, проживающих в самых концах земного шара, потребует не один десяток лет невероятных дипломатических усилий и огромных материальных затрат, к которым мировое еврейское сообщество начала ХХ века готово не было.

Правила устройства послевоенного мира диктовались странами Антанты – победителями в этой первой из тотальных войн, которые еще предстояло и, возможно, предстоит в будущем пережить человечеству. Что касается Ближнего Востока, то его переустройство во многом зависело от национальных требований населяющих его народов. В первую очередь, это касалось наиболее крупных из них – арабов, евреев, курдов, ассирийцев, армян. Самые значительные земельные наделы, естественно, достались арабам. Что касается еврейского национального очага, то для его строительства отводились все территории по обе стороны реки Иордан, получившие в международных соглашениях название Земли Израиля.

Определение вводимого в международный оборот понятия «еврейского национального очага» было дано на заседании Британского правительства 31 октября 1917 года, утверждавшего Декларацию Бальфура. Оно соответствовало первоначальному смыслу, заложенному за 20 лет до этого Первым учредительным сионистским конгрессом как «Базельская программа». Слово «очаг» (дом), появившееся сначала в Декларации Бальфура, а затем и в решении конференции в Сан-Ремо подразумевало страну обитания. Но «страну» еще не означало «государство», то есть территорию с утвержденными международными обязательствами границами, единый по национальному происхождению народ, собственное правительство, единый разговорный язык, культурную общность и т.д. То есть не было сделано то, с чего полагалось бы начать – утверждения национальной государственности. И именно это в последующем явилось основным камнем преткновения возникшего ближневосточного конфликта.

Собственно, Декларация Бальфура и была не более чем декларацией о намерениях. Чтобы она стала законом, ее должен был закрепить своим решением какой-то международный документ. Этим документом стал так называемый меморандум Смэтса, официально принятый 30 января 1919 г.

Ян Христиан Смэтс (1870–1950) – одна из наиболее ярких, но, к сожалению, совершенно ныне забытых фигур международной политики первой половины ХХ века. Военный министр Южно-Африканского Союза, возглавлявший крупные партизанские соединения буров в их борьбе с британскими войсками. Во время Первой мировой войны – командующий армии Южной Африки против Германии. После войны этот человек стал едва ли не основным исполнителем замысла Вудро Вильсона по созданию Лиги Наций – первой всемирной организации государств, существовавшей между двумя мировыми войнами. В целом же Смэтс прославился тем, что был единственным человеком из всех политических деятелей мира, чья подпись стоит и на уставе Лиги Наций, и на уставе ООН. Кроме того, он остался единственным в истории, кто принимал участие в подписании мирных договоров, завершающих обе мировые войны. В списке величайших южноафриканцев он занимает шестое место.

Лига Наций, созданная решением Парижской мирной конференции (1919–20) как средство налаживания сотрудничества между народами, уже к середине 1920-х гг. стала центром международной жизни. Устав Лиги был принят 8 января 1918 г., а Смэтс и оказался как раз тем человеком, который предложил статью 22 Устава, определившую создание мандатных территорий – бывших колоний Германской и Османской империй, взятых под наблюдение Лиги. Механизмы выполнения этой статьи спустя год были закреплены тем самым особым меморандумом, который получил имя Смэтса. Одним из таких подмандатных государств должен был стать и Эрец-Исраэль.

Дело в том, что, на основании соглашений между Британией, Францией и Италией, Лига Наций приняла особое решение, согласно которому никакая часть бывшей турецкой территории не будет аннексирована ни одной из этих держав. Одновременно предполагалось, что все они вместе с народами, для которых первоначально предназначались, будут переданы под мандат одной из этих стран. Управление мандатными территориями должно было длиться до тех пор, пока их национальные сообщества не будут готовы к самостоятельной деятельности. Утверждение мандатного управления стало одним из пунктов Версальского договора и других сопутствующих договоров, подписанных странами Антанты совместно с побежденными странами – Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией.

Разрешение еврейского вопроса при определении статуса подмандатных территорий имело в силу своей остроты и международного звучания особое значение. Наибольшую активность в этом отношении как раз проявила потерпевшая поражение в войне Германия, считавшаяся в начале ХХ века образцовой страной с точки зрения положения евреев. Подчеркивая на Парижской конференции это факт, британский премьер-министр Д. Ллойд-Джордж даже указал, в частности, на еврейское происхождение половины членов официальной немецкой делегации.

Первая мировая война завершилась определенным перекроем карты Европы, и во многих странах – как старых, так и новых – при решении национальных проблем в той или иной форме возникал никогда не исчезающий еврейский вопрос. В первый период своей деятельности Лиге Наций достаточно успешно удавалось влиять на национальную политику стран. К примеру, когда в 1921 г. Австрия объявила о своем намерении из-за финансового кризиса изгнать десятки тысяч галицийских евреев, бежавших на ее территорию в годы войны, Совет Лиги Наций смог добиться компромисса, позволившего большинству евреев остаться в стране. Затем в течение двух лет Лига была вынуждена оказывать серьезное давление на правительства Венгрии и Польши, пытавшихся принять законы о введении процентной нормы при приеме евреев в высшие учебные заведения.

Однако в ряде стран Западной и Восточной Европы стали также возникать проблемы с еврейскими беженцами (а их были десятки тысяч), покинувших свои жилища после погромов периода Гражданской войны в России. Международные еврейские организации оказывали этим людям гуманитарную помощь, и надо прямо сказать, что без поддержки Лиги Наций им вряд ли удалось бы чего-либо достигнуть в решении этой проблемы. Но к середине двадцатых годов общая ситуация с еврейским населением Европы и вовсе значительно ухудшилась, и Лига Наций уже не могла распространять свое влияние на происходящие процессы.

В 1923 г. в Латвии был принят ряд законов, направленных против национальных меньшинств – под удар попали и евреи. В 1924 г. в Баварии была сделана попытка выселить евреев, бежавших во время войны из Польши. В 1925 г. в Венгрии вступило в силу антиеврейское дискриминационное законодательство, которое применялось не только к самим евреям, но и к лицам смешанного происхождения и даже к евреям, перешедшим в христианство. Аналогичная ситуация начала складываться в Польше. Жестокие репрессии обрушились на еврейскую общину греческого города Салоники. И во всех этих случаях попытки Лиги Наций вмешаться в происходящие процессы были безрезультатны.

Вот на фоне каких событий еврейский народ закладывал основы своей будущей государственности.

В 1920 г. в небольшом итальянском курортном городке Сан-Ремо прошла судьбоносная для евреев конференция Лиги Наций, на которой были приняты окончательные решения по поводу участи подмандатных территорий на Ближнем Востоке: Сирии, Палестины, Ливана и Ирака. Декларация Бальфура была подтверждена высшим советом стран-победительниц и легла в основу принципов будущего управления Палестиной. Именно с этого момента Палестина и стала официально признаваться национальным очагом еврейского народа. Мандат же предоставлялся Великобритании исключительно для «обновленного строительства» древней Иудеи. Основным средством создания еврейского государства должна была стать репатриация, ибо без решения демографической и культурной программ эта задача просто оказывалась невыполнимой.

Палестина была отнесена к мандатным территориям высшей категории – «А», однако уже с первых дней ее существования в этом качестве при решении основной цели – создания еврейского государства – ее власти столкнулось с жесткой политикой страны-мандатория – Великобритании, чьи имперские амбиции не позволяли ей благополучно разрешить еврейско-арабские противоречия. Мандатной комиссии, обсуждающей ежегодные отчеты, ничего не оставалось, как из года в год продлевать действие мандата. В течение двадцати лет создание государства задерживалось, и когда в начале Второй мировой войны требовалось срочно предоставить убежище многим тысячам беженцев из Европы, выполнить эту задачу оказалось невозможной.

Международное признание юридических прав еврейского народа на Палестину (Землю Израиля) было закреплено в трех основных документах. Вот они:

– решение конференции в Сан-Ремо (25.04.1920);

– мандат на землю Израиля (утвержден решением Лиги Наций 24.07.1922);

– конвенция о британско-французских границах (23.12.1920);

– британско-американский договор по вопросу о мандате на Палестину (03.12.1923).

Решение конференции в Сан-Ремо не случайно стоит первым в этом списке и не только потому, что оно опережает остальные хронологически. Это решение как раз и стало тем самым документом, который превратил «декларацию» – в «закон». Закон, обязательный для исполнения всей международной дипломатической практикой. В первую очередь он касался Британии, возлагая на нее обязанности осуществить строительство еврейского государства.

Правительство Британии приняло на себя это обязательство с воодушевлением, но дело, как выяснилось, было совсем не в осуществлении национальных чаяний евреев. Эрец-Исраэль, находившись на перекрестье целого ряда международных магистралей, в течение многих веков представлял собой извечное «ближневосточное яблоко раздора». Являясь поистине стратегическим регионом, этот небольшой участок земли на берегу Средиземного моря для стремившейся к доминированию на Ближнем Востоке Британии становился первым шагом к восстановлению рухнувшей после Первой мировой войны империи. Владение плацдармом в районе Суэцкого канала помогало Британии отодвинуть ее извечных соперников Францию и Германию на вторые роли.

Как отмечал в своей книге «Истории сионизма» известный американский историк Уолтер Лакер, «после публикации книги Герцля «Еврейское государство» и первых сионистских конгрессов Декларация Бальфура была вторым великим поворотом в истории политического сионизма». Смысл Декларации еще в декабре 1917 г. в одной короткой фразе изложил помощник Бальфура лорд Сесил: «Мы хотим, чтобы арабские страны были домом для арабов, Армения – для армян, а Иудея – для евреев». Но как очень быстро выяснилось, никто не собирался учреждать еврейское государство немедленно. Предполагалось, что евреи должны сначала, используя предоставленный им удобный случай, сделать все, чтобы стать в Палестине национальным большинством. Произойти это должно было исключительно эволюционным путем.

Авторами проекта договора о мандате были лидеры Сионистской организации. Проект был представлен британской делегации на Парижской мирной конференции, открывшейся 18 января 1919 г. Однако выяснилось, что британская делегация прибыла на конференцию с собственным проектом. Окончательную редакцию документа обе группы готовили совместно. Руководил этой работой министр иностранных дел Британии сэр Артур Джеймс Бальфур. Но 24 октября его на этом посту сменил лидер палаты лордов 60-летний Джордж Натаниэл Керзон, который с марта 1920 г. (спустя 1,5 месяца после окончания конференции) взял руководство работы над проектом под свой личный контроль. Сионистскую организацию от участия в составлении документа немедленно отстранили, разрешив лишь Хаиму Вейцману быть наблюдателем и, в случае необходимости, вносить какие-то свои предложения. Проект договора о мандате стал иным: из него исчезло главное – его еврейский характер. Но главную цель договора изменить было уже невозможно. Документ утверждал, что еврейский народ – единственный обладатель прав, заложенных в этом документе. В историю он вошел как Великая хартия еврейского народа (Магна карта).

Утверждение договора о мандате, пусть даже и в несколько урезанном виде, произвело на мир серьезное впечатление. Подводя итоги всему комплексу дипломатических мер, Лорд Бальфур даже заявил в своей парламентской речи в 1922 г.: «Вся европейская культура виновна в преступлениях против евреев, и Британия, наконец, взяла на себя инициативу предоставить им возможность спокойно развивать свои дарования, которые в прошлом они могли применять только в странах диаспоры».

Однако очень скоро выяснилось, что «гладко было на бумаге, да забыли про овраги»: на повестке дня остро стал арабский вопрос. Этот «вопрос» немедленно стал доминирующим в ближневосточной дипломатии ведущих европейских стран. Решая проблему еврейской эмансипации, Европа ни одним словом не обмолвилась об интересах арабского населения региона. «Загляните в довоенную сионистскую литературу, – предлагал в одной из своих речей Хаим Вейцман в 1931 г. – Едва ли вы найдете там хотя бы словечко об арабах».

Сейчас это кажется невероятным: как это можно было решать задачи создания собственного государства с несколькими десятками тысяч населения на землях, населенных многими миллионами иноверцев, представляющих совершенно иную цивилизацию и на века отстающих в развитии от европейской культуры, не решив сначала с ними территориальных проблем?! Понадеялись на многовековой опыт колонизации, накопленный европейскими странами? Рассчитывали на теплый прием в обмен на культуру, образование, рабочие места? Скорее всего, другое – страх. Страх, что выяснение отношений займет огромное время, заведет в тупик, приведет к гражданской войне и сорвет весь замысел. Исторический момент будет упущен, и галутное пребывание евреев останется еще на века.

Подтверждение этому можно обнаружить, рассматривая ситуацию, которая сложилась в начале Первой мировой войны, когда впервые задача получения земель предков показалась решаемой. Далеко не все лидеры сионистского движения были настолько оптимистичны в своих надеждах. Одни из них – немецкий сионист Рихард Лихтхайм, как он писал позднее, еще до 1914 года понимал, что национальные чаяния сионистов и палестинских арабов несовместимы и что эти группы населения непримиримы по отношению друг к другу. Он обнаружил, что практически все арабское население Палестины негативно относится к сионистской идее и надеется на прекращение еврейской иммиграции и экономическое развитие еврейских колоний.

Уже в 1913 г. Рихард Лихтхайм был убежден в собственной правоте, когда писал: «Арабы были, есть и останутся нашими прирожденными врагами. Я должен настоятельно предостеречь от заблуждений, связанных с историческими и культурными аналогиями. Арабы хотят легитимного правительства, справедливых налогов и политической независимости... Разумеется, арабы хотят сохранить свою нацию и развивать собственную культуру. Однако для этого им необходимы специфические европейские блага: деньги, организация труда, машины. И евреи для них – это соперники, угрожающие их владычеству в Палестине…»

В решении палестинской проблемы сами англичане не были последовательны. С одной стороны, они были заинтересованы в европейской экспансии на Ближнем Востоке, даже если она будет осуществляться еврейскими руками. Но одновременно они были также заинтересованы и в поддержке их многомиллионным мусульманским населением. Поэтому они поддерживали одновременно и панарабистские настроения.

Весной 1921 г. в Лондон приехала арабская делегация во главе с арабским лидером Иерусалима Мусой Касемом. За год до этого именно Касем возглавлял антисионистскую демонстрацию. В столице Британии их принимал министр по делам колоний Уинстон Черчилль. Прибывшая делегация утверждала, что представляет Третий Палестинский конгресс, который выразил официальный протест против «наплыва еврейских иммигрантов» и признания иврита государственным языком Палестины. Британия вынуждена была пойти на некоторые уступки, а последующие события показали, насколько вообще призрачны уступки арабам.

Эти уступки были сделаны руками первого Верховного комиссара Палестины еврея Герберта Самюэля, который пошел на компромиссное решение проблем и приостановил еврейскую иммиграцию. Арабы ответили на это массовыми беспорядками в Яффо, во время которых погибли 27 евреев, а 104 еврея и 34 араба были ранены. Герберт Самюэль ввел должность верховного муфтия и духовным лидером Палестинских мусульман стал в апреле 1921 г. Хадж-Амин аль Хуссени, и уже спустя три недели погибло еще 43 еврея. В следующем, 1922 году,Британией было принято решение, что еврейская иммиграция не должна превышать «экономические возможности страны». Так было заложено начало отхода от положений Декларации Бальфура и решений конференции в Сан-Ремо.

Тем временем еврейские организации во всем мире развили активную деятельность в поддержку возникающего еврейского государства, и мировое еврейство однозначно поддержало это начинание. В свое время Лига Наций, предоставляя палестинский мандат Великобритании, признала Всемирную сионистскую организацию в качестве Еврейского Агентства – некоего исполнительного органа, в функции которого входит сотрудничество с английскими властями в деле создания еврейского национального очага. Основной задачей Агентства было обеспечение сотрудничества всех евреев, согласившихся способствовать этому процессу. Для Вейцмана было совершено ясно, что первоочередной задачей ВСО является организация хозяйственной жизни ишува, а для этого требовались серьезные финансовые вливания. Обеспечить их можно было только с помощью богатых евреев, независимо от того, каких взглядов они придерживаются по палестинской проблеме. А главное, на первых порах воспользоваться средствами, которые собирает в США Американский объединенный еврейский комитет по распределению фондов – Джойнт. Эта благотворительная организация к этому времени уже существовала около семи лет.

Позднее Вейцман описал, как нелегко ему было договориться с Джойнтом по поводу финансирования деятельности ишува, ибо американские филантропы использовали Джойнт лишь для поддержки беднейших слоев еврейского населения Европы, не задумываясь, что будущее не за диаспорой, а за еврейской метрополией. «Они занимались во время Первой мировой войны и занимаются сейчас грандиозной работой по оказанию помощи европейскому еврейству, – писал Вейцман. – Их вера в возможность стабилизировать положение европейского еврейства – настоящая трагедия, ибо на самом деле только еврейский национальный очаг дает полное и долговечное решение еврейского вопроса. Больно смотреть, как они наполняют своими миллионами бездонную бочку, в то время как часть этих денег могла быть передана на родину еврейства и использована там для устройства тех самых евреев, у которых никогда не было на это ни малейшей надежды».

Из года в год, выступая на различных съездах и конференциях, Вейцман настаивал на создании, как он говорил, «расширенного Еврейского Агентства», в состав которого могли бы входить не одни только сионисты. Но сами сионисты в большинстве своем возражали против воплощения этой идеи: они были убеждены, что, кроме них, все остальные евреи – сторонники еврейской ассимиляции. Лишь13-й Конгресс ВСО своим решением санкционировал расширение Еврейского Агентства и включение в него, наряду со своими представителями, членов других еврейских организаций. Окончательную точку в этой проблеме поставил Конгресс 1925 года, на котором было достигнуто соглашение, что в совет Еврейского Агентства войдут – в равном количестве – представители Сионистской организации и еврейских общин разных стран. Но, тем не менее, прошло еще целых четыре года, пока этот проект не получил свою легитимацию на Сионистском конгрессе 1929 года. И только тогда, в августе 1929 г. в Цюрихе, наконец, состоялось учредительное собрание Еврейского Агентства.

Задача, которая была поставлена перед Агентством, носила глобальный характер. На первое место выдвинулась необходимость еврейской иммиграции в Эрец-Исраэль. Второй по значению стало возрождение земли – общественной собственности всего народа, для чего предстояла организация сельскохозяйственных колоний. А для духовного возрождения народа необходимо было обеспечить максимальное овладение всем населением разговорного иврита и развитие национальной культуры.

К концу 1920-х гг. в подмандатной Палестине уже проживало 162000 евреев, но это составляло только 17% всего населения ишува. В 111 сельскохозяйственных поселениях проживало 37 тысяч евреев (почти каждый четвертый), и они обрабатывали 700000 дунамов земли. С этого и начиналось создание Израиля.