ОТРЫВОК

…У нее были темные волосы и глаза,

она вдыхала запах рек и кормила мечты стихами о черте,

затирала следы, чтобы по ним нельзя было дойти до ее дома,

а по средам шла в лес, раздевалась и обращалась птицей,

только взлететь не могла, потому что правое крыло у нее

было на месте левого, а левое – на месте правого.

Она просила Бога послать охотника

и хотела отдаться ему на заре,

но это я вышел к источнику,

и это мой грех тает на щеке путем млечным,

это я окольцевал ее, зимородка,

и уже восемь лет она не может принять человеческое обличие.

 

Однажды я сказал: чтобы проклясть Бога, не хватит тоски,

а подумал: но хватит, чтобы забыть.

 

Поэзия – это Бог, и стихи – Бог, и цветы – Бог,

не поджигай себя, а гости у Него,

вдыхай благоуханный воздух,

любуйся горами, простертыми в небо,

лови отражение в водах, что как беспредельные зеркала, отражающие золото волос и легкость улыбки.

Тайна великая, полная ласки, откроется тебе.

Эскизы и наброски вберут печать твоей Любви.

Благословенна ты с неиссякаемой красотой, уводящая тоску

из ущербной отчизны в бесприютный угол миллионов.

 

Ты спросила: зачем ты переиначил акафист?

А я ответил, что он был написан и про тебя, и про меня, и про весь мир,

только никто не мог найти этих строк;

наши листки – видишь, они летят к Богу, и выше,

к тому, кто был до Него.

 

Семя, упавшее в могилу, прорастет с другой стороны земли.

 

Любовь должна убивать,

иначе какая же это любовь?!

 

Скажи мне, мы живы или говорим во времени,

о, зимородок ярко-синего рая?

 

Кого ты видишь, становясь матерью,

кто рождается после тебя?

 

Человек, вошедший в ткацкую,

изнасиловал женщину на сносях,

она застрелилась, а из ее чрева

вышло два ребенка,

один был слеп, а другой нем,

и когда выросли, то возненавидели друг друга

и подрались, слепой вырвал у брата глаза, а немой – гортань.

И тогда они помирились.

Ты спросила: кем были эти братья?

И я ответил: нами;

их мать – Россией,

дети – гражданской войной.

 

Ты помнишь себя в прежней жизни?

Я – помню!

 

Ты расстреливала пленных,

сдавшихся Во Имя Твое,

ты крестила их левой рукой, а правой отправляла на эшафот.

И этот стон становился песней,

этот хрип – славил тебя,

этот выдох – освобождал дух!

 

И ты вбирала каждую из этих душ.

 

А сейчас наши желания так мелки!

Мы живем в тени вещей.

А сбывшаяся мечта отдает привкусом потери.

***

Мысли собирались в морщины,

я говорил, не надеясь на понимание:

– Каждый твой день превращается в поцелуй.

– Бога или мужчины?

– Все равно. А, может, это ты целуешь весь мир.

– Ты не прав, это просто танец, сохранившийся на губах.

 

Ты же еще молодеешь,

а мир стареет вокруг тебя,

но берегись:

нет ничего больше разочарования,

когда поймешь:

восходит новая молодость, и для нее ты – старуха.

***

Я чую осень

в лиловости уходящего дня,

в птицах, сорящих перьями,

линяющих ночами;

в песнях, рвущихся из зала –

вслед за улетевшим летом.

 

Я чую осень

в переходах метро,

хранящих верность

нашей не случившейся встрече,

в комнате с заколоченными глазами,

в колодце, вместившем всю тьму

не отгремевшей разлуки.

 

Лето – было ли ты?

В льняных прорехах утр,

озере, говорящем на языке нудистов,

письме, в котором ты обещала быть верным другом,

но исчезла в депрессиях и потерянных телефонах

(или это мне кажется, и я просто был не нужен?),

днях, утонувших в скуке

или ставших поводом для мешков под глазами?

 

Я чую осень в движении деревьев,

в листьях, улетающих на юг (чтобы вернуться весной).

Я чую осень – в себе.

***

стандартное

арт но

искусство

во иск

футуризм

фу изм

дилетант

delete

ДНЕВНИК

Марии Малиновской

во время простудного жара, граничащего с помешательством

 

«Я хочу говорить о смерти Скрябина…»

 

21 ноября 2013 года

 

Через четыре дня нахлынет отчаяние –

голое, как фотография на стене (ее на самом деле нет, но какая разница, если я вижу?!)

Удовлетворение от страдания,

спокойствие.

 

23 ноября 2013 года

 

Смерть – завершающий акт творения.

Для художника.

Обыватель истлевает весь.

Одиннадцать дней назад прочел:

дети – вклад в угасание,

а если кризис –

ростовщик отнимает все – и проценты, и детей, и старость.

 

29 ноября 2013 года

 

Секс – форма коммуникации,

он нужен лишь в том случае,

когда не можешь иным способом передать, что у тебя на уме.

Пора кончать с прозой и говорить бессловесно,

на худой конец – стихами.

 

30 ноября 2013 года

 

Это писала не ты –

растянутая во все стороны

на кресте глумления.

Они подступают,

берут с низкого старта,

За(.)б(в)ывая,

что Достоевский в один вечер мыслил честью больше,

чем они – жизнью.

Ты говоришь о красоте – тело, лежащее на столе;

Базель, и вера отступает;

поэзия орошает силлабо-тонику бессилием

и растит мышцы у дырявого интеллигента Мышкина

и – верлибра.

Похерено все.

И смерть пляшет среди яблок,

разбросанных на столе.

Письмо отцу. Мост.

Столы, проплывающие по реке.

 

33 ноября 2013 года

 

Самоубийство – преступление или право?

Я убил себя как неспособного жить в рифме.

N.N. мне говорил об этом еще четыре года назад,

но что я знал о своей ориентации?

Вот и приходится умереть.

И, черт возьми, хватит прозы

неужели стихи кончились?

 

39 ноября 2013 года

 

Официантка дрожала –

мертвец делал заказ,

отмечая девятый день.

Одновременно чувствовал,

зарождение дитя.

 

Ты говорила:

поэты будут сразу рождаться мертвыми

или имбецилами

 

Я подумал:

а умирать живыми

 

Нет, – сказала (ты читаешь мысли!),

это описание постмодерна.

А на что-то оригинальное способен?

 

Мне было нечем крыть.

 

Раздетый мост через Волгу,

катастрофическая усталость,

(катафалическая и фаллическая),

если поэты умерли,

какого черта я мертв?

 

42 ноября 2013 года

 

Черновик депрессии.

(Депрессии не будет…

Нет, депрессия не будит.)

 

Температура, жар.

УК-афки.

Помнишь: мир разоблачается перед тобой,

поэзия скидывает одежды,

ласкай ее, доводи до оргазма,

пей и пой ее,

но никогда, слышишь: никогда

не бери в жены или мужья (ориентация не важна).

 

Когда-нибудь в твой альков спустится Бог.

И в тот момент ты станешь поэтом.

 

58 ноября 2013 года

 

(Чтобы читать тебя, мне не нужен свет.)